Не стало главного диктора страны
Игорь Леонидович Кириллов был человеком Большого Стиля, конечно. Но знаете, помните ли вы, что это был за Большой Стиль? Да, он включал в себя официоз, но даже этот официоз, государственность, прокремлевскость были тогда с человеческим лицом. Дикторы — главные люди на том ТВ — были людьми, прежде всего людьми. В каждой своей интонации, взгляде, жесте они как бы говорили, подразумевали: ничто человеческое нам не чуждо, да.
Это была так называемая советская душевность, о которой мы сейчас ностальгируем. Нет, казенщина тоже просматривалась, но дикторы нам подмигивали: это ирония, смайлик, не всерьез. А вообще вы знаете последний анекдот про Леонида Ильича? Ну и давай «сиськи-масиськи» между строк.
Вот и Кириллов весь был такой. Вся эта ложь к нему не лезла, не налипала. Говорил ли он про ввод войск в Прагу или в Афганистан, клеймил отступников Сахарова или Солженицына, но так это читал, что советские люди точно понимали, что почем. Он как будто в программе «Время» декламировал юмореску Райкина, а мы смеялись. Да, это была очень веселая программа, почти что «Вокруг смеха».
И не было людей популярнее дикторов, душевнее их, человечнее. «Мы хотим узнать, а кто сегодня будет — Валечка или Ниночка» — это «Пять вечеров» и один телевизор с большой линзой на весь подъезд.
Когда смотрим сейчас на нынешних «звезд» из политическо-пропагандистского вещания, спрашиваем: а кто это? Кто вы такие, где ваше обаяние, почему у вас всегда так скашиваются глаза? Вы никогда не будете даже на сотую долю теми, кем являлись в нашей жизни эти дикторы.
Перестройка разогнала весь дикторский отдел, а теперь мы по ним тоскуем. Игоря Кириллова в 87-м взяли во «Взгляд» как прикрытие. Он там и тогда в модном пуловере, такой уютный, домашний появлялся в кадре, говорил пару ласковых, а потом уже выходила на арену «банда» из Листьева, Любимова и Захарова.
Вся его жизнь достойна подражания. И не прислонялся он ни к кому, хотя мог бы. И не делал из личной жизни пиар, потому что врожденная интеллигентность его еще оттуда, из космических шестидесятых.
Его шуточки над собой, его отчаянный до храбрости взгляд на ту, с косой, когда уходили самые-самые близкие его, его несерьезное отношение к себе (пафосу он так и не научился) — это и есть его Большой Стиль.
«Вы мэтр, Игорь Леонидович», — обращались нему. «Метр 83, извините», — отвечал он. Вот такие это были люди. Только что были. И нет их больше.
